И снова Виктория Райхер.

[Линн]

Немного позитива:
В моей постели


Благодарю за возможность данной публикации (да не прибьет меня автор за явное воровство)
Викторию Райхер (Иерусалим).


В моей постели, как правило, спят втроем. Если туда случайно попадают двое, к ним немедленно присоединяется третий.
Или медленно присоединяется третий - в смысле, попозже. Но без третьего никак. Если третий присоединяется не вовремя, третьего могут отнести в кроватку и попросить присоединиться попозже. Третий может согласиться, а может - и нет. Это зависит от третьего и его настроения. Если третий не согласен - он все равно присоединяется контрабандным способом.
Третий иногда присоединяется один, а иногда - с четвертым. Чаще с четвертым. У четвертого, в принципе, хороший характер, наверное, лучший среди всех существ, представленных в моей постели, потому что четвертый всегда молчит. У него - точнее, у нее, потому что она явная девушка, - длинные волосы из шерсти, два зеленых бантика (один почти оторван), мягкие руки-ноги и вечная улыбка на румяном лице.
Наш третий очень любит своего четвертого и, как правило, отказывается без него спать. Без меня наш третий тоже отказывается спать, поэтому в моей постели они спят вместе. Причем третий - на моей подушке, а четвертый - на моей голове, потому что во сне третий его отшвыривает подальше, а подальше - там я. Я не в восторге от того, чтобы спать с четвертым на голове, у меня и так масса всего интересного по бокам, но, если отшвырнуть четвертого еще подальше, он может упасть на пятого, а на пятого ему падать нельзя: у пятого когти. Правда, пятый в моей постели спит не всегда.
Пятый спит в моей постели только нагулявшись. Нагуливается пятый обычно в районе четырех утра, когда и приходит ночевать в мою постель. Для того чтобы пятый вошел (у нас в дверях нет такой маленькой качающейся дверцы, как, например, в Англии), я должна со своей постели встать и пятого впустить. Почему именно я? Потому что для того, чтобы встал кто-нибудь другой, этого другого надо разбудить. Все, кроме меня, в моей постели спят крепко. Их не тревожит одинокий «мяу» под дверью, это для меня он звучит набатом в уши и вытягивает из самого глубокого сна.
Я осторожно раздвигаю второго и третьего, снимаю четвертого со своей шеи (внимание: не откладывать его слишком далеко - если третий проснется, он потребует четвертого обратно, и если он не будет доставлен третьему быстро, то третий пойдет разыскивать его сам в темноте и обязательно вляпается в неприятности). Встаю, пошатываясь, и иду открывать пятому дверь. По дороге в мою постель пятый может намекнуть насчет пожрать, но это уже - извините. Пятому много лет внушается, что по ночам кормежки нет. Ну, или есть, но не говорите про это пятому.
Пятый добредает до моей постели усталым шагом и, окончательно обессилев, валится на ноги легшей обратно мне. Вообще-то, иметь пятого лежащим в ногах довольно приятно, потому что пятый - мягкий, теплый и урчит. Но если на улице жара, то лучше пятому сразу не родиться на свет, потому что иначе не родиться на свет лучше мне. Я отклеиваю от себя разметавшегося во сне третьего, осторожно тесню широкомасштабного второго, пристраиваю четвертого в районе своей головы, чтоб не сползал на нос, и пихаю пятого ногой. Пятый умен: он умеет понимать намеки. Пятый издает недовольный «мр-р» и отодвигается на сантиметр. Не надо его жалеть, это ненадолго. Как только я усну, он быстро придвинется обратно и обтечет теплой спящей массой мои усталые горячие пятки.
Слишком резко шевелиться в моей постели не рекомендуется: может опрокинуться одна из бутылочек, стоящих у меня на подушке. Бутылочек две - с водой и с молоком. Молоком изредка, просыпаясь («пи-и-ить...»), балуется третий. Водой («исё пить!!!») балуется третий же, когда ему не хочется молока. Можно, конечно, поставить бутылочки куда-нибудь подальше, но тогда за ними придется вставать, а я, чтобы не вставать, соглашусь уложить в свою постель хоть слона. Слон, правда, еще не предлагался, но вот бутылочки - стоят. Иногда они все-таки падают, и тогда мне на голову в течение всей долгой ночи капают прохладные капли молока.
Если вам захочется засунуть руку под подушку в моей постели, делайте это осторожно. Под подушкой в моей постели лежат специальная мазь для режущихся зубов и соска на веревочке. Если просунуть руку еще дальше, обнаружится какая-нибудь книга (иногда две), пара бумажных салфеток и мобильный телефон. На телефон не обращайте внимания, это всего-навсего будильник, мы по нему узнаем, что настал тот решительный час, в который никто из нас не сумеет встать. Рядом с телефоном может обнаружиться зарядное для него устройство: это значит, что оно упало со стола или его скинул кто-то маленький и противный, а мне было лень ставить его обратно.
Закладками в книгах под подушкой часто служат шариковые ручки, поэтому, если ночью вам потребуется что-нибудь записать, вы можете с легкостью это сделать. Но берегитесь, если под подушкой вам попались очки! Это означает, что я уснула совсем уже спонтанно и могу каждую минуту проснуться, нашарить очки и зашвырнуть их на стол.
Очки - это самое для меня дорогое. Очки никогда не должны ночевать в моей постели. Очки просто не могут ночевать в моей постели, потому что они могут этого не пережить, а их кончины не переживу я. Во всяком случае, мне так кажется, когда я не сплю. Когда я сплю, мне уже ничего не кажется, поэтому, если вы все-таки найдете очки под подушкой в моей постели, просто зашвырните их куда-нибудь повыше. Если они там останутся - значит, вы попали на стол. Если упадут обратно - значит, вы промахнулись. Попробуйте еще раз. С третьего раза очки в любом случае не возвращаются - они либо все-таки долетают до стола, либо падают куда-нибудь, где вы их в темноте все равно не найдете, либо просыпается сознательный второй (видимо, очки упали ему на голову). Второй ворчит «ну как не стыдно», перехватывает очки и кладет на место. Скажите ему спасибо и можете спать.
Ароматизировать свою постель я совершенно не планировала, просто так получилось. Если, уткнувшись носом в подушку, вы ощущаете сильный запах чеснока, пошарьте вокруг: видимо, это неугомонный третий, когда днем учился чистить чеснок, заныкал одну дольку на всякий случай. Чеснок найти легко, он шуршит. Сложнее найти источник фруктовых запахов. Вы никогда не можете быть уверены, чем же это пахнет - забытой между простынями апельсиновой долькой, растоптанной чьей-то некрупной ногой виноградиной, завалившимся между подушкой и стеной черносливом или просто вам под нос попала наша любимая американская книжка-игрушка «Мир запахов».
Книжка гениальная: на каждой странице нарисована какая-нибудь еда, а если почесать картинку ногтем, еда издаст сильный запах себя. В принципе, книжка используется днем, а не ночью, - но если забыть ее где-нибудь в моей постели, можно словить мелкий кайф в любое время. В книжке есть шоколад, пицца, клубника, бананы и прочие радости жизни. Тем, кому случайно скучно, есть чем развлечься. Тем, кому и так весело, есть что почитать.
Помимо перечисленных составляющих моей постели, есть еще случайные или временные составляющие - их пока не нашли и не выкинули вон. К ним по тем или иным причинам может относиться абсолютно все. Кубики лучше не отбрасывать резко (они стучат), а мягко укладывать на ковер. Детали от конструктора надо класть на стол, потому что иначе конструктор окажется разобран навсегда. В принципе, он и так всегда разобран, но так у вас, по крайней мере, остается надежда. Если вам в мягкую часть тела врезалось что-то острое, не пугайтесь - максимум, я забыла убрать маленькие ножницы. Ничего страшного, они в чехле. А если врезалось что-то тупое, можете быть уверены - это молоток. Я не знаю, как он туда попал. Я его никому не давала. Но если он уже там - не надо выяснять отношения глубокой ночью, просто переложите молоток под голову тому, кого вы подозреваете в проносе молотка в мою постель, и спите спокойно. Наутро кто-нибудь из вас обязательно оценит шутку. Воздушные шарики, конечно, можно, размахнувшись, швырять из моей постели в окно, но учтите: они могут вернуться. Если к вам в окно без вашего согласия вернулся воздушный шарик -смиритесь: значит, он тоже решил спать в вашей постели. Осторожно положите его между плюшевым мишкой и доской для рисования и постарайтесь не лечь на него во сне. Ему это может не понравиться, а вместе с ним - и тем существам из моей постели, чье мнение меня принципиально интересует в четыре утра.
Вообще, в четыре утра меня мало что интересует. Точнее, интересует меня, может, и многое, но оно уже не связано с большинством населения моей постели. Вымотавшийся второй, сопящий третий, тихий четвертый и вечно голодный пятый - а с ними все книжки, игрушки, бутылочки, кусочки, горбушки, детальки, частички, ракушки, катушки, уточки, выдрочки, мурзечки и пырзечки -успокаиваются на пару часов, до рассвета.
Это время, которое можно провести как угодно, - есть шанс, что никто не помешает. Можно поработать у компьютера, можно позаниматься своими делами, можно почитать, можно поесть. Такое хрустальное время, тишина, благодать, и я всех люблю, главное, чтоб не шевелились.
Можно разгрести их всех и вписаться в сложную мозаику моей постели. А можно выйти на крыльцо, сесть на перила и долго сидеть там, вглядываясь в отцветающие краски уходящей ночи.